19 апреля

Медный мир

$100 минимальная маржа крупнейших трейдеров с 1 т медного ломаСуровых уральских металлургов трудно удивить, но альянс медных компаний номер два и номер три стал для них сюрпризом. «Для всех было большой неожиданностью, что они создали объединенную структуру»,—признается вице-президент Союза металлургов Свердловской области Юрий Верещагин. Уральская сырьевая компания—так называется новая фирма, которую в минувшем сентябре создали Уральская горно-металлургическая ( УГМК) и Русская медная компании (РМК). Сейчас она уже вовсю работает, закупая сырье, медный лом, на выгодных условиях для обеих материнских структур. Верещагин неспроста удивляется: РМК и УГМК исторически враждовали. СТАРЫЕ СЧЕТЫ История противостояния двух крупнейших (если не считать «Норильский никель», работающий в другом регионе и держащийся особняком) российских производителей меди уходит корнями в начало 1990-х. Группу уральских медных заводов контролировал предприниматель Андрей Козицын, а его партнер Игорь Алтушкин обеспечивал предприятия сырьем—рудой и медным ломом. Бизнес высокодоходный. В какой-то момент партнеры начали выяснять отношения и делить сферы влияния в регионе. Козицын вместе с другим партнером, Искандером Махмудовым, прочно обосновался в Свердловской области, создав свою УГМК на базе комбината «Уралэлектромедь». Алтушкин начал строить собственный холдинг в соседней Челябинской области—на базе Кыштымского медеэлектролитного завода и «Карабашмеди». За активы спорили. «Козицын—активный рейдер. В свое время он инициировал против Алтушкина судебные разбирательства, и я помогал отбиваться»,—вспоминает лидер Свердловской областной парторганизации СПС, бывший депутат Госдумы Антон Баков. Выстояв в нелегких битвах за промышленную собственность, Алтушкин в 2004 г. наконец официально оформил свой холдинг—Русскую медную компанию. Костяк команды составили трейдеры и заготовители лома цветных металлов. Правая рука Алтушкина—37-летний Сергей Скубаков, который почти не скрывает своей мечты воссоздать советский «Вторцветмет». Неудивительно. Предприятия Алтушкина и Козицына зависят от лома более чем наполовину, Алтушкину такого сырья нужно каждый год порядка 150 000 т, а Козицыну—200 000 т. В сумме это около 70% всего рынка медного лома, еще 100 000–150 000 т уходит независимым производителям. В денежном выражении объем рынка лома составляет порядка $2–3 млрд в год. «Норникелю», работающему на своих медно-никелевых рудах, медный лом почти не нужен. Когда Козицын с Алтушкиным наконец поделили Урал, напряженность в их отношениях пошла на спад. Пару лет назад это было уже нечто вроде холодной войны, по выражению Бакова. Две компании даже вместе спонсировали возведение церквей. Но о тесном партнерстве в бизнесе не было и речи. А сегодня Сергей Скубаков значится первым замом гендиректора Уральской сырьевой компании (УСК) Сергея Матсона, гендиректора « УГМК-Холдинга». Ничего личного—к альянсу бывших антагонистов подтолкнула ситуация на рынке. ЗДЕСЬ ВАМ НЕ ЛОНДОН «Цену меди на LME (Лондонская биржа металлов.—SM) в наше время знают даже бомжи»,—почти всерьез утверждает Верещагин из Союза металлургов. А если и не знают—им же хуже. Многоуровневая система сбора медного лома такова, что, если вы не в курсе цен LME, от которых идет отсчет цен для всех участников посреднической цепочки, вы просто недополучите доход. На вершине пирамиды находятся УГМК и РМК—с заводами и собственными сетями сбора лома. Этажом ниже—полтора десятка крупнейших трейдеров, способных поставлять заводам от 1000 до 10 000 т сырья в год. Далее идут средние трейдеры с объемами от 100 т до 1000 т и сотни мелких (до 100 т). У подножия пирамиды—рядовые сборщики-физлица. Последнее время цены на медь на LME составляют порядка $7000 за тонну. На медном ломе в 1990-е гг. делали состояния даже не самые ушлые скупщики. Сырье покупали у граждан за считаные сотни долларов, а продавали за тысячи. Теперь все сложнее. На брошенных в 1990-е заводах, где старатели-одиночки добывали медь, уже не поживишься. Параллельно граждане обучились азам экономической грамоты и стали требовать большую долю дохода. Закупочные цены для физлиц сейчас колеблются вокруг отметки 100 000 руб., то есть $4000, за 1 т. Торговым посредникам вроде бы тоже остается немало. Но бизнес непростой, по словам трейдеров,—ведь в цену приходится закладывать множество рисков. Лом для уральских заводов собирают по всей России и везут по сложной системе РЖД. Контейнер из Владивостока может идти на Урал два месяца, простаивая из-за неувязок с расписанием. Снижается оборачиваемость капитала. На десятках станций, через которые проходит товар, воруют. Вычислить заветный вагон злоумышленникам—раз плюнуть: по правилам РЖД на вагоне должны быть вывешены данные о грузе. Вагон просто отгоняют на ремонтную базу, где аккуратно вместе с пломбой снимают двери контейнеров с петель, вытаскивают медь и вешают двери обратно. Можно ругаться с железной дорогой, но это значит поставить под угрозу весь бизнес. Cтроптивому трейдеру могут не дать вовремя контейнер. А это критично: чем скорее получишь тару, тем быстрее зафиксируешь цену контракта. При этом УГМК и РМК временами только усиливали беспорядок на рынке, говорят трейдеры, не желая раскрывать своих имен. Во времена сезонных дефицитов лома два мегапокупателя остро конкурировали, доводя цены до немыслимых на первый взгляд значений: цена LME минус всего $100–200. Среди трейдеров возникала лихорадка. Стремясь собрать побольше лома, кто-нибудь забирался на чужую территорию, и начинались некрасивые конфликты. С появлением Уральской сырьевой компании ситуация изменилась. Трейдеры рассказывают, что теперь им предлагается заключать договоры не напрямую с заводами УГМК и РМК, а с УСК. Порядка станет больше, надеются поставщики. На документах УСК, как правило, стоят две подписи—Матсона и Скубакова. Оба топ-менеджера отказались рассказывать о планах и задачах новой компании. Официальный представитель РМК в ответ на вопрос SM лишь назвал УСК «новым логистическим центром, который поможет решить часть проблем по доставке и таким образом экономить нам деньги». Вероятно, УСК поможет своим учредителям решить еще одну задачу—сбить закупочные цены на медный лом. Дело в том, что многие посредники фактически похищали НДС, бесследно исчезая вскоре после продажи товара (при операциях с физлицами НДС нет, а при перепродаже он возникал). Заводы же, стоящие в конце цепочки, получали возмещение НДС из бюджета, что во многом и позволяло им вздувать закупочные цены. Налоговые органы замучили трейдеров проверками, но разрушить систему в целом никак не могли. C начала 2006 г. у предпринимателей появилась, казалось бы, приятная возможность не платить НДС при продаже лома, но, к удивлению налоговиков, к ним пошел поток писем с добровольными отказами от льготы. А чему удивляться? Если НДС в цену не включишь, то его потом и не украдешь. Сейчас гордиев узел разрублен—с 1 января 2008 г. НДС при продаже лома цветных металлов отменен. Но теперь заводам, которым и возмещать НДС не будут, невмоготу поддерживать прежние закупочные цены—надо их снизить. Фактическая монопсония (рынок с одним покупателем), которую установили РМК и УГМК, этому поможет. ЧТО ДАЛЬШЕ Трейдеры радуются и негодуют одновременно: порядка на рынке становится больше, но кое-кому придется рынок покинуть. Все идет к тому, что у крупнейших медных компаний останется всего три генеральных поставщика лома—те, у кого наибольшие объемы и имеется лицензия. Генпоставщикам теперь предлагается сдавать лом по $5300 за 1 т, но предусматривается, что в новой схеме они сохранят прежнюю маржу в абсолютном выражении—не менее $100 с тонны. Деваться от монопсонии некуда: всем, кто работал напрямую с заводами УГМК, например, было просто сказано перезаключить договоры на поставку лома с УСК. Обороты трейдеров при сниженных ценах неизбежно упадут, но, как сказал один из поставщиков, здесь есть и плюс: как отмечают трейдеры, сейчас стало больше стабильности при оплате контрактов конечными покупателями. Вследствие этого объем кредитов удается сократить в среднем на две трети, а это экономия на процентах. В перспективе рынок еще больше сузится. Источников лома становится все меньше. Сами РМК и УГМК готовятся работать главным образом на первичном сырье, cокращая потребление лома. Трейдерам остается переключаться на независимые от крупнейших медных компаний заводы или вовсе подыскивать себе другую нишу.